Брэдошульдихи. Аш три.

[Airoanel]

Сегодня у меня замечательный день.

Результатом замечательного дня есть драбблы.

Значит так, во первых - три брэдошульдиха.





Слово: одержимость. Var.1, angst

Заказчик: Натаниэль

читать

Я могу хоть сейчас, на весь мир, очень громко, закричать - мне правда хочется. Мне давно уже хочется, чтобы из меня вырвалось, диким воем - "Я одержимый!!!.."

Да, и подавитесь вы все, я одержимый.

У меня никогда и ничего не получается так, как у других людей. Другие люди умеют любить. А у меня не любовь, у меня одержимость, и мне это, черт возьми, нравится. У моей одержимости есть имя, есть очки в тонкой оправе, есть фирменный взгляд "Коктейль "Презрение со льдом", есть строгий деловой костюм, есть способность предвидеть будущее.

Одержимость, думаю я, затягиваясь горьким дымом, и улыбаясь пустым небесам, это безумно. Это когда все, на что ты смотришь - это напоминание о Брэде Кроуфорде, все, чем ты думаешь - Брэд Кроуфорд, все, что тебе снится - Брэд Кроуфорд. И даже твои мечты - это он.

Брэд.

Бред.

Шульдих, ты чокнутый одержимый маньяк.

Одержимость - это для мазохистов. Я мазохист. Я признаю это с улыбкой, когда мое сердце гонит по жилам квинтэссенцию этой одержимости, и она жжет изнутри, и пылает, как спирт, возле которого щелкнули зажигалкой.

Это невозможно скрыть. Кроуфорд знает, как он может не знать, если это написано у меня поперек лица - написано кривой усмешкой, написано лихорадочным блеском в глазах, написано пламенем, которое то и дело вырывается наружу, и тогда я едва сдерживаюсь, чтобы не закричать ему в лицо - "Я одержим тобой!"

Он все равно знает.

А я упиваюсь своей одержимостью, и улыбаюсь пустым небесам...и травлю себя горьким дымом, потому что мне уже все равно, потому что отравленный одной отравой может спокойно принять другую. Все равно - от чего умирать.

Потому что моя одержимость - Брэд Кроуфорд.

И я знаю, что однажды она меня убьет.



Слово: одержимость,флафф, R. Var.2,

читать

На диване, столике, кресле и частично на ковре валялись обертки от шоколадных батончиков.

Шульдих, урча от удовольствия, доедал энный, валяясь на этом же диване, и болтая ногой, заброшенной на другую ногу. Шоколад был восхитительным. Если к чему-то Шульдих и питал истинную слабость - кроме Кроуфорда, конечно - то это был швейцарский молочный шоколад с орешками. Рыжий зажмурился и облизал липкие пальцы.

- Так. - донеслось до него донельзя спокойное, и поэтому особенно угрожающее. Шульдих быстро закончил облизывать пальцы и виновато посмотрел на Брэда, который подобрал с пола одну обертку и держал ее в руке. Выражение лица оракула было...многообещающим.

- Привет, Брэдли, - виновато произнес Шульдих. Его приветствие проигнорировали.

- Сколько. Раз. Я. Говорил. Тебе. Не. Разбрасывать. Обертки. От. Твоих. Чертовых. Батончиков. Повсюду. Шульдих?

Рыжий потупился.

- Много...

- Так. Почему. Ты. Продолжаешь. Их. Разбрасывать? - очень спокойно спросил Брэд.

- Нуу...эээ...

Кроуфорд еще мгновение смотрел на виноватого рыжего, затем вздохнул, и сел рядом с ним на диван.

- Ты ешь слишком много сладкого. - заметил он. Шульдих воспользовался этим и быстро увел разговор в сторонку от болезненной темы.

- Я люблю шоколад, - проворчал он немного недовольно. - Он полезен, и от него вырабатываются гормоны счастья!

Бровь Брэда поползла вверх.

- А еще шоколад - отличный афродизиак. - осмелел Шульдих. - А еще он - источник глюкозы. А еще...

Брэд прижал к его рту ладонь и покачал головой.

- Ты одержимый.

Шульдих состроил самый выразительный взгляд, на который был способен, так как рот его был закрыт, одновременно помогая себе телепатией. "Ну и что? Я не растолстею, у меня быстрый обмен веществ."

Кроуфорд вздохнул и забрал руку. Покачал головой.

- Шульдих, одержимость - это неправильно.

- Почему? - удивился Шульдих. - Что по твоему такое "одержимость"?

Вопрос явно застал оракула врасплох и он на несколько мгновений задумался, затем произнес.

- Одержимость - это если человек не знает в чем-то меры, и не может думать о чем-либо другом, кроме объекта своей одержимости. Насколько я понимаю.

Шульдих хмыкнул.

- Я взял это вооружение. Скажи, а разве твоя любовь к своему компьютеру не является одержимостью? По-моему, ты только и думаешь, чтобы удрать за него и начать работать, работать, и еще раз работать. В этом ты явно не знаешь меры.

Кроуфорд только закатил глаза.

- Шульдих, это называется "ответственность".

- А что мешает мне сказать, что я испытываю ответственность перед шоколадками? - искренне удивился Шульдих. - Я ответственен за то, чтобы они не испортились, и должен их сьесть.

И он зашуршал оберткой вытащенного откуда-то нового батончика.

Брэд сделал жест рукой, который явно означал - "бесполезно-втолковать-что-то-этому-рыжему-немцу-он-все-равно-сделает-так-что-ты-окажешься-неправ."



***

Состояние, в котором находилась постель, называлось весьма емким понятием "художественный беспорядок". Подушки были навалены в одну кучу, простыня свисала над краем, а центральной художественной фигурой выступал Брэд Кроуфорд, на котором восседал наглый, рыжий телепат.

- Брээээдли... - промурлыкал наглый и рыжий, облизывая пальцы.

- Ммм?... - измученно поинтересовался Кроуфорд, стараясь на него не смотреть.

- Мне маааало...

- Шу. - взмолился несчастный оракул, который на себе испытывал все прелести поведения Шульдиха в роли мартовского кота. - Может, на сегодня уже хватит?

- Ни-ни! - заявил наглый и рыжий. - Я одержимый, а одержимые не знают меры, и не могут думать ни о чем другом кроме обьекта своей одержимости.

Он наклонился и прикусил краешек уха Кроуфорда, а затем прошептал прямо в него смеющимся, щекотным шепотом.

- Кроме того, я решил стать о-очень ответственным.



Слово: конец.

Заказ: для себя.

Предупреждение - смерть персонажей. Ангст.

читать

Конец - очень простое, и поэтому страшное слово. Провалившаяся под ногй прогнившая ступенька лестницы. Оборванная нить. Окончание пути, исчезновение, забытье, ничто, пустота. Конец.



***

...Руки, туго стянутые канатом и подтянутые вверх, немилосердно болят. Запеклась в уголках губ кровь. Тяжело глотать, дышать, _думать_. Падают на глаза рыжие, слипшиеся от пыли и крови пряди. Не осталось сил. Шульдих осознает только это - проблесками - вспышками - блеском на лезвии ножа, который приближается к горлу. Мгновения растягиваются в небольшие вечности, во время которых слышится предательски спокойный шепот в самое ухо. "Это конец...конец...конец..."

Сознание противится из чистого упрямства, вызванного тупым ужасом. Нет. Не конец. Это не так. Не может быть. Не сейчас. Это _неправильно_! Я не хочу, чтобы было так, это неправильно!

Адски болят выворачиваемые в суставах запястья, но Шульдих все же отдергивается назад, панически, в какой-то наивной попытке спастись от ножа.



...на рубашке несостоявшегося убийцы красное пятно. Кроуфорд засовывает беретту за пояс. Шульдих неуклюже сидит на полу...

Болят запястья. Болит голова. Болит все.

Кроуфорд опускается рядом, и начинает растирать распухшие руки Шульдиха, и с лица его не сходит спокойное выражение.

"...не сегодня..."



***

Воды уже по самый подбородок. Не страшно. Это ужас. Хочется завыть от ужаса, и звать, звать, звать на помощь. Хочется заорать от злости. Но не поможет, и Шульдих это знает. Хочется барахтаться - и этого нельзя, иначе он соскользнет с ненадежного уступа.

Бесполезно. Шепот все отчетливей...Конец, это конец, мечутся испуганные мысли. От холодной воды коченеет тело. Шульдих запрокидывает голову, сцепив зубы. Неправильно! Не может быть, не сейчас, не так, _неправильно_!

Рыжие волосы намокают все сильнее, а плеск воды заглушает звуки, и даже шепот...

Обреченно закрыть глаза. - "Это конец."



Кроуфорд стоит рядом с Шульдихом на коленях, не обращая внимания на то, что дорогой светлый костюм будет безнадежно испорчен грязью, и поддерживает рыжего, пока тот выплевывает воду, которой в избытке наглотался. На дрожащие плечи немца наброшен его пиджак, и Шульдиха хватает лишь на хриплое "спасибо, Брэд."

"...не сегодня..."



***

В ушах болью звучат отзвуки взрывов, треск ломающегося дерева, гудение пламени. Шульдих лежит на боку и с равнодушным любопытством наблюдает за тем, как по серому бетону расползаются алыми змейками струйки его крови. Он не шевелится, шевелиться больно, наверное обломок ребра - в легкое, и внутреннее кровотечение...И во рту тоже вкус крови.

А глаза Кроуфорда, лежащего в полуметре от него тускнеют - медленно, неотвратимо, и вних только спокойствие. Наверное, он никакого шепота не слышит...

А может, все дело в том, что его заглушает этот треск, и еще жуткая боль от переломов - Шульдих знает, как их много.

Миссия выполнена. Конец. Это конец. Ирландец с мальчишкой спасутся. Мысли в голове Шульдиха медленные и отсутствующие. Он ничего не слышит. Ему не страшно. Все...правильно.

Его рука тянется к руке Кроуфорда, медленно, потому что полметра - это невозможно много, это невероятно далеко. Еле-еле касается окровавленных пальцев.

В глазах Брэда - спокойствие, на губах появляется улыбка. Пальцы его чуть дрожат в ответ на прикосновение телепата.

"Жаль, что я не могу придвинуться ближе," - мысленно жалеет Шульдих, но так, чтобы услышал Кроуфорд, чтобы еще на мгновение вспыхнула уже угасающая улыбка.

И снова думает, пытаясь тоже улыбаться, и чувствуя, что губы не слушаются.

"Это конец..."