I can see the flickers - over me the lanterns rised... Lift me up, lift me over it.
До зуда в кончиках пальцев хочется взять в руки новую книгу. Потрогать обложку (матовую - или гладкую, с тиснением, золотым на темном, в изящном эльфьем стиле, возможно, или яркую, современную, (только не глянцевую) - и понюхать белоснежные листы. Запах новой книги - запах краски и того, что скрыто в книге - почти неуловимый такой запах.
Как же люблю.
А хочу - Селинджера. "Над пропастью во ржи". Чтобы взяв в руки, прочесть (впитать даже), и... оставить на столе, чтобы перечитывать потом...долго-долго, когда захочется...
Все-таки "настольная" книга - словно добрый и надежный друг.
I can see the flickers - over me the lanterns rised... Lift me up, lift me over it.
Цикличность продолжается. Пока что просто до тех пор, пока у Арти нет желания ничего делать, но есть время, которое она с радостью будет тратить на хню самую разнообразную ака Эскафлоновскую. )))
Итак, все ближе и ближе к майлдангсту подползает бедное мое существо. ))
Звон мечей в теплом вечернем воздухе звучит несколько приглушенно. Солнце над горизонтом уже очень низко, теплое, оранжевое и даже совсем неяркое, на него можно смотреть, не жмурясь. Горизонт залит мягким розоватым светом, редкие полупрозрачные облака напоминают полосы расплавленного золота.
Поднятое лезвие меча ловит луч заходящего солнца и на миг сверкает таким же золотом, как и облака. От соприкосновения с другим металлом, кажется, даже летят искры. Бой продолжается.
Сражающиеся не спешат, выжидают атаки другого. Каждый из них знает, чего стоит другой, и что от него можно ждать.
Знают они и о собственных недостатках, да и не только о собственных. Поэтому главное правило для них - если хочешь победить, то лучше не торопиться.
Выпад, выпад отбит, блок, контратака. Часовые, отвлекшиеся от своего дела, одобрительно смотрят на сражение. Они знают, чья будет победа. Впрочем, как и всегда.
Дерущиеся широко улыбаются друг другу, один из них нетерпеливым движением смахивает набок мешающую челку и удобрее перехватывает меч. Другой внимательно следит за его движениями, предугадывая следующее действие.
Они совершенно не похожи друг на друга - ни внешне, ни по технике боя. Один - повыше, с черными короткими волосами, смуглый - кожа золотистого, в бронзу - цвета. Лицо юное, почти мальчишечье, но в четких, несколько резких чертах угадывается гордость, что-то едва не королевское. Глаза неожиданно мягкие, темно-карие, отчего в них от света закатного солнца поблескивают золотистые искорки. Взгляд, сейчас внимательный, напряженный, оценивающий - это делает его чуточку старше, чем на самом деле. По тому, как он сражается, можно сказать, что учил его настоящий мастер - видно практически безупречное владение мечом, в сочетании с умением контролировать и себя, и оружие.
Его противник мягкими, легкими движениями подходит ближе, собираясь нанести удар. Он несколько ниже - что почти незаметно. По внешности - почти полный контраст темноволосому. Серебристо-пепельные волосы, очень светлая матовая кожа, тонкое лицо с большими глазами несколько неопределенного - то ли пурпурного, то ли гранатового цвета. Он красив - красотой почти женственной, но что-то в выражении лица, в гибких движениях, дает ощущение опасности этой красоты.
Он дерется легко, с изяществом и естественной ловкостью, но уступает своему противнику - если атака у него так же хороша, то защита - намного хуже, заметно, что он способен в бою терять бдительность. Он же и не выдерживает первым и бросается вперед, сразу встретив другой меч своим...
Солнце уже касается своим краем горизонта, похожее на большую золотую монету. Небо сверху начинает приобретать прозрачно-синий цвет. На небе появляются призрачные очертания двух лун - одна больше, светло-голубого цвета, другая почти белая, маленькая.
Звон металла становится все громче, чаще, словно бой ускорился. Темноволосый отступает под напором сыплющихся на него ударов, которые отбивает с некоторым затруднением. И на его лице все больше проступает удивление. Он только защищается, не пытаясь контратаковать, проучить своего соперника, который словно не понимает, что делает и наносит удары почти с яростью.
Черноволосый оступается совершенно случайно, пытаясь провести в сторону лезвие меча, неловко, не удержав равновесие падает, и на него тут же обрушивается лезвие, которое он встречает своим едва не в последнюю секунду, и сдерживает уже с явным напряжением. Теперь на его лице почти ужас - он перехватывает взгляд пурпурных глаз и замирает.
- Дил?..Что ты... - хрипловато произносит он голосом, в котором слышится страх, смешанный с недоумением.
Его меч оказывается выбитым из рук, и отлетает в сторону, с звоном падая на каменные плиты.
- Дил!
Алая полоска на смуглой коже, прочерченная лезвием, сразу же начинает кровоточить. Едва увернувшись от удара, темноволосый щурится от боли. Игра перестает быть игрой.
Лезвие упирается ему между ключиц, в самое уязвимое место.
- Диландау... - сдавленно шепчет юноша, не двигаясь и не сводя расширенных карих глаз с бледного лица и пылающих глаз. - Не надо...не...
Лезвие резко отводится в сторону, чтобы нанести последний удар...
- Диландау!
...И выскальзывает из рук пепельноволосого.
Буквально за секунду его глаза меняют выражение - от дикого, жаждущего крови, к растерянному, непонимающему.
- А...маи?..
Он начинает медленно отступать назад, не сводя взгляда с пореза на руке все еще лежащего на земле парня, затем переводит взгляд на свое оружие, на лезвии которого капельки крови, на отлетевший в сторону меч.
- Ван...я...
Он прикрывает глаза, поворачивается...
- Дил, постой! Дил!..
Уходит быстрыми шагами...
- Дил!
И срывается на бег...
Каменные плиты все еще хранят тепло нагревших их солнечных лучей. Последний лучик выскальзывает из-за линии горизонта и заставляет блеснуть лезвие меча, на котором - алые капельки.
Поле пустынно. Мягкая, сизоватая трава достигает почти до колен, и от ветра волнуется, словно полотнище серебристого шелка в сумерках. Звездное небо наброшено шатром сверху над полем. Вокруг только трава, звезды и две плывущие в небе луны. Больше никого. Кроме одиночества.
Ни души вокруг.
Одинокая фигура среди этого поля кажется бесплотным, светлым призраком - наверное, из-за сияющей в лунном свете мраморно-белой кожи и светлых волос. Среди волнующейся под ветром травы, мерцающих звезд этот призрак слишком неподвижен. Прозрачная тень, не более, но не живое существо.
Прохладный ветер перебирает пепельные волосы, играет с короткими прядями. Прикосновение ко лбу похоже на легкие, целомудренные поцелуи. Призрачная луна закрывает почти полнеба и освещает все голубоватым сиянием...
Шелест травы.
Шелест ветра.
Одиночество.
Ти-ши-на.
И звук, похожий на хлопанье больших, (снежно-белых) крыльев.
- Дил! Дил?
Диландау никак не реагирует, продолжая смотреть куда-то вдаль. Ветер бросает растрепывать пепельные волосы и играет с белыми перьями, рассыпающимися мерцающими искорками.
- Дил...слава всем богам, я тебя нашел...С тобой все хорошо?
- Да...
Ван Фанел прижимает к себе хрупкое тело, не обращая внимания на то, что руки Диландау по прежнему опущены. В пурпурных глазах отражаются звезды и глубокая печаль.
- Извини, ангел... - шепчет он тихонько.
Ван успокаивающе гладит шелковистые волосы.
- Все в порядке.
- Я едва не убил тебя...
- Ничего, такое больше не случится. - Ван вздрагивает, но голос его звучит уверенно.
- Случится. В следующий раз я тебя убью... - так же спокойно произносит Диландау, но сквозь спокойствие ощущается тоска и боль. - Я не сумею справиться.
Ван резко встряхивает его, но в следующий миг снова обнимает, так крепко, как только может.
- Мне без разницы... - твердо произносит он, и прежде, чем Диландау может возразить, уже целует его - отчаянно, не давая сказать ни слова, не желая ничего слышать. - Мне...без разницы...
Его мягко отстраняют руки пепельноволосого.
- Мне ведь не без разницы. - говорит он тихо, без улыбки. - Я не хочу, чтобы ты умер из-за меня. Видно, мое прошлое не желает оставить только этот след. Я могу сорваться.
Рука Вана накрывает ладонь Диландау, проводящую по тонкому шраму вдоль щеки. Они стоят так близко, что между ними не остается места для этого прошлого, и плевать на все его следы.
- Мне нужно, чтобы ты был со мной. - так же тихо, но твердо говорит он. - Я не верю в прошлое. Я не отдам тебя ему. Мне нужно, чтобы ты был со мной.
Тоска в пурпурных глазах медленно уходит.
- Пошли, уже поздно.
Он обвивает рукой тонкую талию, увлекая за собой Дила, улыбается. У нас всех есть темная сторона. Мне все это неважно. Мне нужно ,чтобы ты был со мной.
Они идут по душистой траве рука об руку, и Ван чувствует, как отогреваются в его ладони холодные, тонкие пальцы.
- Ангел...
- Что?
- Я буду с тобой...
Звезды падают с неба прямо в шелестящую, серебристую траву. Тихо плывут в небе две сияющие луны. Неслышными шагами уходит одиночество.
В противоположную от двоих сторону.
08.01.2006
(с) Артанис
Прим. к картинке - фиковский Дил - вовсе не такое дите. Просто в тему.
I can see the flickers - over me the lanterns rised... Lift me up, lift me over it.
Кстати, это .hack//Sign, если кто не в курсе. (Доно?)))Любимое мое в очаровательной позе. Опять же, кто не в курсе - лохматое в зеленых тонах справа навытяжку над варваром.
Солнце играет на блестящем боку алого гаймельфа. Длинный плащ за спиной металлического гиганта слегка шевелится от ветра. Восьмиметровая махина неподвижна - пока, но даже сейчас внушает чувство почти подсознательного благоговения и страха. Как любой гаймельф. Как и Эскафлон, Белый дракон.
Но Алсеида совсем не похожа на Эскафлон. Плавные, обтекаемые линии, на вид более мощный корпус, сверкающая броня, отсутствие, наконец, кристалла - сердца гишпанского гаймельфа. Зайбаханские технологии тоже в своем роде особенные.
Не дай себя убить...
Карие глаза вскользь рассматривают алый гаймельф, только вряд ли видят его - в взгляде плещется тревога, почти ужас. Руки сжимают край гладкого подоконника, так сильно сжимают, что побелели пальцы. Если не цепляться, то Ван не уверен, что сможет не паниковать. Такое с ним в первый раз. Предчувствие.
Не дай себя убить...слышишь, не дай себя убить, пожалуйста...не дай себя убить...не дай себя убить...не дай себя...
Он повторяет эти слова мысленно, и от этого повторения смысл начинает стираться, остается только это царапающее когтями чувство тревоги. Не-мысленно он их произнести уже не может - реакция будет очевидна, в конце-концов, он целый день сегодня твердит одно и то же.
Он стоит у окна, повернувшись спиной к комнате, поэтому не видит - но отлично слышит шорох одежды, позвякивание доспеха, шипящий звук, с которым лезвие выдергивается из ножен, тихое, но несколько нервозное дыхание - и от этого паника снова почти прорывается, хотя он тщательно пытается ее унять, придавить, отстраниться от нее. Но абстрагироваться почему-то не получается. Вместо этого в голове вертится одно и то же.
Война...все никак не закончится. Все никак не выберемся из этого...ада...который мне все равно - что рай. Потому что с тобой. Но не без тебя, нет...не дай себя убить, умоляю...
Не дай себя убить.
Он заставляет себя сделать глубокий, прерывистый вдох - из-за спазма, сжимающего горло, но тревога не отступает. Не выдерживая, Ван отталкивается от подоконника и начинает почти бездумно метаться по комнате. Три шага влево...поворот, три шага вправо...За окном солнце ослепительно отблескивает на наплечниках Алсеиды. Великолепный день. Отличная погода, тепло просто на удивление. Не жарко. Три шага...
- Не мельтеши, Тенши. Ты меня выводишь.
Ван резко останавливается, словно на стену налетает, бросает затравленный взгляд на Диландау. Тот застегивает форму, раздраженно посматривая на короля исподлобья. Пальцы быстрыми, четкими движениями - по застежкам: одна, вторая, третья, вверх - до горла. Таким же отточенным движением - меч на пояс. В пурпурных глазах сверкает что-то такое, отчего Вану становится жутковато - почти нечеловеческие нехорошие огоньки. Черно-алая одежда. Все как тогда, давно.
Он не выдерживает, рваными, дергаными шагами подходит к креслу и попросту падает в него, обхватывая себя руками. Его неудержимо трясет, даже дышать становится трудно. Дил заканчивает с натягиванием перчаток, подходит к нему, опускается рядом с креслом на колени, рукой бережно касается вспотевшего холодного лба.
- Ангел...ну что ты? Ты сам не свой...все то же самое?
Ван кивает, говорить он пока тоже не может.
- Ну, амаи, не заморачивайся ты на таких глупостях! - тон Дила становится возмущенным. - Прекрати, говорю!
Он поднимается и идет к столику за диадемой, привычным легким движением застегивает ее на лбу. Пепельные пряди сразу же прикрывают ее двумя крылышками челки. Ван цепляется на этот раз уже за подлокотники кресла, и почти силой заставляет себя успокоиться и наконец-то хотя бы дышать ровно.
Вместо этого он почти срывается с кресла...
- А...маи?...ты чего? - хрипит Диландау, слегка дергаясь - хватка Вана, который физически сильнее его, способна придушить даже несмотря на доспехи. Тот только прижимает его к себе в почти безумном желании никуда не отпускать, держать при себе, никогда, никуда, ни за что...
Не дай себя...
Но он отпускает и почти умоляюще смотрит в прищуренные темно-пурпурные глаза.
Столько усилий - удержать на грани хрупкого, колеблющегося равновесия разрушительную натуру его пепельного ангела, суметь заставить кануть в Лету все кошмары в общем-то недалекого прошлого...и все напрасно?
- Если бы ты был со мной...
- Ты мне это уже тысячу раз говоришь. Тогда бы ты не волновался, это я понял. - смеется Диландау, но смеется натянуто. - Ван, тенши, я был генералом, или ты забыл? И в общем-то, неплохо справлялся со своей работой. Ну, я молчу о своих давних садистских наклонностях, но в боях я был бессчетное количество раз, причем без тебя. Ну почему у тебя такое твердое убеждение, что меня убьют? Ты не можешь быть там, где я, это разрушит всю стратегию. Ты и Эскафлон нужны совсем в другом месте. Тенши...Ангел? Ангел?!
Воздух над Алсеидой плавится от жара накаленного на солнце металла.
- Ангел...успокойся. - переняв чувство тревоги Вана, шепчет Диландау, прижимая к груди темноволосую голову. - Тенши...пожалуйста...я - он запинается на секунду - ...я... - с трудом, почти физически ощутимым усилием - Я буду осторожен...Обещаю. Я вернусь.
- Уже все?
Ван кивает. Не то, чтобы страх ушел, он словно притаился на время, успокоенный обещанием Диландау.
- Точно все? - на всякий случай переспрашивает Дил, и в голосе его явное облегчение. Черно-красная форма порядочно промокла на груди.
Ван поднимает на него уже сухие глаза и шепчет, хрипловато и сорванно.
- Не дай себя убить...
Диландау склоняет голову набок, но это не проявление насмешки. Не перед боем - и не перед его ангелом. И в голосе его уже нет даже намека на раздражение.
- Я же пообещал. Не бойся, тенши. Так как раньше - не будет.
На лице короля - слабая тень улыбки. Хотелось бы верить. Особенно если вспомнить то, во что ты превращаешься на поле боя...
- Пора. - бросает Диландау, направляясь к двери. Отворачиваясь от Вана он чуть хмурится и закусывает губу.
Кабина пилота Алсеиды открыта. Несколько командиров стоят чуть в отдалении от Вана и Диландау. У них усталые, почти ничего не выражающие лица. Король должен дать соответствующие указания воину, отправляющемуся на задание, это естественно, ничего особенного. Несколько минут, не более.
Ван выглядит совершенно спокойным, но никто не знает, чего ему это стоит - разве что Дил, взглянув на сжатые кулаки юного короля, чуть морщится - мол, все уже и так сказано, почему ты еще нервничаешь? Но Ван и сам не может пояснить себе, откуда и кем наслана на него эта жуткая уверенность...
Но он обещал, в свою очередь.
Чертова империя. Разве Гайя не может жить в мире? Разве все ее жизнь посвящена и принесена в жертву этой бессмысленной войне, которая, вроде бы и закончилась, но нет - все продолжается.
Его приводит в чувство прикосновение затянутой в перчатку руки пепельноволосого. Голос - слишком задорный, так же, как и диковатый блеск в пурпурных глазах - тоже словно преувеличенный.
- Все, мой король, удачи в бою! Встретимся после! Мне еще в точку сбора, и так опоздал.
И не дав ни слова в ответ - ловко на подьем - ало-черная молния. Из кабины - короткий взмах рукой, затем металл смыкается с неожиданно мягким, будто шуршащим звуком.
Алый гаймельф оживает в долю секунды. В следующую долю той же секунды Алсеида уже взмывает в воздух.
Ван провожает ее взглядом до тех пор, пока не начинает резать глаза. Солнце слишком яркое.
Нет, тревога не ушла. Она рядом с ним, когда он, отдав распоряжения военачальникам, направляется к Эскафлону - взгляд в землю, видимое спокойствие.
И не уйдет. Он и не хочет, чтобы она уходила до тех пор, пока после боя он снова не увидит алую Алсеиду, ожидающую его возле крепости.
Пока не будет исполнено даное ему обещание.
Пока он не коснется рукой перепутанных пепельных прядей, убирая их назад с перемазанного сажей и, скорее всего кровью, лица.
Огонь в камине весело пылает, бросая блики на стены и потолок. По углам залегают темные, уютные и домашние тени, полумрак рассеивается светом нескольких свечей - да огня, и все. Единственный нарушающий мягкую тишину звук - потрескивание дров за полированной каминной решеткой. За окном совсем темно - уже не вечер даже, а поздняя ночь, прохладная и спокойная.
Отблески огня отражаются в гранатовых безднах, заставляя их влажно мерцать. Диландау лениво, не моргая, следит за игрой язычков пламени, придвинувшись к огню так близко, что рука его почти касается нагретой решетки. Горячий воздух сушит губы, и Дил то и дело облизывает их, жмурится довольно, словно кот, и продолжает смотреть на танцующие золотистые искорки. За спиной его, обычно для спокойного положения лежа, распластались роскошные серые крылья.
В эту приятную, теплую тишине звук наливаемого в бокал вина вплетается совершенно естественно. Темноволосый парень задумчиво смотрит свкозь рубиновую жидкость на свет, любуясь вспыхивающими в ней алыми огоньками, и снова переводит взгляд на лежащего. Приглушенное освещение делает точеный профиль мягче, и сообщает серебристо-пепельным волосам почти - почти медовый оттенок. То ли из-за этого же освещения, то ли - может быть - из-за атмосферы тепла и уюта, лицо Диландау становится едва ли не ангельским - с непередаваемым задумчиво-нежным выражением, чуть пухлыми влажными губами, матовой кожей, на которой от жара камина играет легкий румянец - и сияющими отражением пламени темно-пурпурными глазами. Картину завершают крылья, владелец которых кажется более хрупким в сравнении с ними, чем это есть на самом деле. Ван честно признается себе, что часами может наблюдать за тем, как меняются тени на гладкой коже обнаженных рук, как поблескивает драгоценный камень в середине золотой диадемы под пепельной челкой. Он действительно мог любоваться этим видом бесконечно.
И он любуется - еще несколько долгих минут, потягивая терпкое вино. За это время Дил даже не пошевелился, все так же глядя в огонь, только изредка по губам пробегал розовый язычок - всего на какое-то мгновение. Завораживающее зрелище, Ван поймал себя на том, что ждет следующего его движения - или слова, слишком уж долго длилась сводящая с ума неподвижность.
- Я на тебя не смотрю, и все равно чувствую, как ты меня разглядываешь. - с мягкими, почти мурлычущими нотками произносит пепельноволосый, чуть улыбаясь едва поднимающей уголки губ улыбкой.
- Еще бы. Ты же того и гляди, влезешь прямо в камин. - беззлобно отвечает Ван, поставив бокал на столик рядом с креслом, в котором сидит. - Повезло мне на пиромана...
Улыбка становится чуточку шире, отразившись в глазах - или просто сильнее запылал огонь.
- Моэ-эро-моэро...
- Именно что. Тебе не жарко? - вроде бы без особого выражения, но на самом деле слегка встревоженно.
- Нет, как раз. - тонкая рука протягивается, чтобы потрогать почти раскаленный металл решетки.
- Эй, обожжешься!
- Ти-ихо, король, ничего со мной не случится. - смеется Диландау, и смех его звучит несколько снисходительно. Рука на миг замирает на решетке, затем движется дальше, почти в самый огонь, так, что язычки пламени касаются узкой ладони. Ван закусывает губу, но Дил уже забирает руку и смотрит на парня немножко хмельными, блестящими глазами, в усмешке его почти можно прочитать - "вот видишь?"
- Ты - чертенок. - ворчит юный король, снова наливая себе вина. - Разве что черти могут лазать в огонь без всякого вреда. Всегда подозревал за тобой...
- А что это в таком случае, мой ангел? - мурлычет пепельное чудо, кивая через плечо на крылья. - Конечно же, не белоснежные, какими ты у нас можешь похвастаться, но где ты видел черта с крыльями?
Ван отпивает немного вина. Вопрос его явно не озадачивает.
- Там же, где я видел полукровку-драконианина, а именно - перед этим камином.
Дьявольская ухмылочка, лукавый блеск в глазах. Дил запрокидывает голову, чтобы получше рассмотреть Вана.
- Ну хорошо, ответ принимается. Кстати, ты пьешь уже вторую бутылку без меня.
Ван фыркает и убирает с лица темные пряди, но слова Диландау игнорирует.
- Все хотел спросить - твоя диадема случайно не скрывает рожки?
- А ты думал! - хихикает Дил, касаясь металла короны. - Мой секрет, видимо, раскрыли. Король, а ты случайно не заметил, есть ли у меня хвост или нет?
Ван деланно хмурится.
- Не помню...что-то я не припомню...
- Ох, правда?
- Чистая правда. Как это вино.
Ван поднимается, наливает второй бокал, и подойдя к камину, опускается перед ним на колени, протягивая его Диландау. Тот приподнимается на локте, принимает бокал, так же, как и король несколько минут назад - смотрит сквозь него на огонь. Ван тихо смеется.
- А вино - как твои глаза.
Дил молча пьет. Король еще раз фыркает, и забирает у него бокал, но поставив его на столик, возвращается обратно и ложится рядом с парням - на мягкую пушистую шкуру, брошенную прямо перед камином. Дил снова довольно жмурится, крылья его чуть вздрагивают - и рассыпаются серыми перьями, мгновенно исчезающими едва касаясь пола.
- Это чтобы ты не сомневался в том, что я принадлежу к роду нечисти. - хмыкает он, но рука Вана, нежно скользящая вдоль плеча вниз до локтя, до кисти, на кончики пальцев, заставляет его замолчать и прикрыть глаза от простой ласки. Другая рука так же осторожно касается его спины, ладонь спускается между лопаток - там, где были крылья - ниже, еще ниже, до пояса черных брюк. В свете камина кожа Вана становится золотисто-бронзовой. Из-под полуопущенных ресниц - чтобы скрыть разгорающийся в глазах его собственный огонь - Диландау следит за королем. Кажется, ему становится жарко...жарко оттого, что его осторожно, почти невесомо касаются сильные руки, жарко от внимательного темно-карего взгляда, жарко до такой степени, что румянец на высоких скулах становится еще ярче.
- Ангел... - тихо шепчет он и тянется к любовнику, который только этого и ждет...
- Хочешь, чтобы я проверил наличие хвоста?...
- ...Так я все-таки чертенок?..
Задумчивый вздох.
- Нет, я бы сказал, что ты тоже ангел...мой пепельный ангел...а от огня у тебя сияют волосы...
- Если ты хочешь сказать, что это нимб, то я предупреждаю - просто рога срослись!..
- Черти не бывают такими красивыми, как ты...
Ленивый, разнеженный смех. Пепельноволосый парень крепче прижимается к своему любовнику и сонно шепчет, чувствуя, как тепло камина убаюкивает, нагоняет сонливость.
- Тогда я единственный...в своем роде...красивый крылатый черт...и без хвоста...
Ответом такой же тихий, полусонный смешок.
И ровное, спокойное дыхание.
Почти перегоревшие в камине, но все еще горячие угли переливаются темно-золотыми и алыми искрами...