и о ДР

В общем, почти ровно двадцать три года назад меня еще не было. А теперь я есть. И я полагаю, что это абсолютно прекрасно с моей личной крайне субъективной точки зрения.
Спасибо, милые, всем спасибо за много-много поздравлений. Это был на удивление хороший длинный день.

@настроение: хауауау!

---

об Андерсе и магах

Nota bene, чтобы потом, после ДА2 перечитать. И да. Согласна и подписываюсь. Очень исчерпывающе высказано об Андерсе и mage standing в Тедасе. Worth contemplating.

katiebour:

*******************

Actually, the reason I adore Anders is because of the things he does, not in spite of them.

lot more

It took me quite a while to wrap my head around it- on my first playthrough when he blew up the Chantry I ached. I actually went and cried a little, then went to bed with an ache in my chest. I couldn’t believe what he’d done, that he’d forced Hawke’s hand like this, and actually asked Hawke to kill him.

But then I thought, and thought, and thought some more.

I thought about the fact that mages have been imprisoned, lobotomized, or killed for one thousand years.

That’s a one with three fucking zeros.

There are very, very few worldviews in our universe that have subjugated/denigrated/de-humanized/tortured/murdered a specific group of people for ten centuries- not surprisingly, most of them are religions.

But consider this:

Many of the templars in-game that you fight come right out and say “They’re not really people.”

Mages can’t get married. They can’t have children, or families. If they have children, the children are taken away and they never see them again. If they fall in love, that person becomes emotional collateral and you’ll do anything, anything, as long as the templars don’t hurt them.

They’re ripped away from their parents as soon as their magic manifests, or in Anders’ case, thrown away because they are “cursed.”

They are told, over and over again from the time they arrive at the Circle and throughout their lifetime that their very existence is a sin. They are the next thing to demons.

They are put through a ritual designed to test their willpower and ability when they are little more than children, pushed into the Fade where the magical equivalent of a dinnerbell has been rung, and a demon waiting to possess them. If they fail they will be killed. If they take too long they will be killed. There are men with swords standing by and waiting to kill them.

And all of that at the ripe old age of 17-18.

They are subject to the whims of their often sadistic jailers, who will beat them, rape them, and try to provoke them into becoming possessed simply to have an excuse to cut them down.

They are rarely allowed outside- no sunshine, no fresh air, no running in the fields or playing ball games. No frolicking in the snow, or ice skating, or even standing in the rain. They are kept inside, under guard, where their existence is regulated from sunup to sunset- classes, meals, and sleep, all under the watchful eyes of the guards who are there to kill you if you fuck up. Some of the mages are five or six years old.

They are forced into crowded quarters with 20-30 people (remember all the bunkbeds?) and no privacy. No doors on the bathrooms, no closed areas for bathing or taking a piss or a crap, no privacy for dressing or masturbating or sleeping or kissing your girlfriend or boyfriend or sex. Even the mages are crowded into rooms without doors, where three beds, separated by a wall or a bookshelf mock the convention of privacy.

They are given no autonomy. As Emile says, he’s never had a drink, never cooked something for himself. They are treated like overgrown children all their lives and then punished for not being adult enough to resist temptation.

And if they are brash enough to want more, to hope for more, if, like Anders, they come to the Circle at an age where they remember what it’s like to run free, to have family, friends, crushes on the pretty girl next door, pets, work, freedom, they are branded rebellious troublemakers. If they run away from their stone prison they are hunted like animals (using what is, hypocritically enough, pretty much blood magic) and dragged back. If it happens often enough the punishments become severe, like being put in solitary confinement for a year.

Plenty’s been written on the extraordinarily traumatic nature of solitary confinement and the long-term consequences it brings- I won’t reiterate that here. But it’s torture, pure and simple.

And when a mage can’t take it anymore, he’ll either fall apart internally or externally. Anders says the most common way for a mage to die is by his own hand, and just imagine that for a moment- Anders has seen mages, multiple, kill themselves- has found their bodies, perhaps, or had friends that simply gave up the fight and didn’t come to breakfast the next morning.

If they fall apart externally the demons are there, taking them over and puppeting them in a grotesque parody of power before they’re cut down. Either way they’re dead.

*********

Now put yourself in his shoes. Remember what you were like at 5, or 7, or 12? Remember your parents, your family, your world? Now imagine that it’s been discovered that you have a trait totally out of your control- something dangerous and feared, yes, but no more so than a sword in the hands of a child.

Imagine your parents cursing your name, beating you, locking you up, handing you over to armed strangers. Imagine your mother tearfully pressing a pillow into your hands and knowing that in all likelihood you will never, ever see any of your family again.

Imagine these strange armed men then drag you across the countryside, screaming, crying, afraid, lonely, and bring you into a prison. You are thrown into a large room full of strangers, people you’ve been told to fear all your life until you realized you were one of them. Maybe they make fun of you, the new kid, the one who can’t read, who doesn’t know a fireball from a sleep spell. Imagine the first time you have to take a shit in front of dozens of strangers.

Imagine being thrown into a boarding school where you never get to go outside, where your days of working in the fields with your parents or playing with your dog or cat or sibling are replaced by lessons, lessons, and more lessons. Where you are taught to harness the power inside of you and simultaneously condemned for having it in the first place. Where you are taught to heal, to help others, but never allowed to actually do so.

Maybe you remember when Aunt Bernice was sick, or the cow sprained a leg, and you wish you could just go home and help, where you could fireball the damn wolf that keeps eating your family’s sheep. But you can’t go home, ever, and so you’re reduced to setting up sock blinds and performing ridiculous arcane exercises that may or may not have practical value, ever. You’re cursed, useless, and in the eyes of your jailers, a punishment inflicted upon the world. You’re less than human and you will be watched, always, in case you slip, and if you do, the templars will be there to cut you down.

**********

This is Anders’ reality. And when he fights back, does he immediately go blow up the Chantry? No. The first thing he does when he stops running is set up a clinic to heal people, to help, and to hide. He only gets involved in the mage underground because he came to help Karl, his first lover.

Imagine finding the first person you ever cared about and left on friendly terms lobotomized.

So he blows up the Chantry then, right?

No. He sits down and writes out well-thought out arguments, and goes around begging people to read it. He tries to send it to Orsino, Meredith, anyone who will listen and make changes. He tries the peaceful route.

But no one is interested in logic, in how mages, properly trained and cared-for are no more dangerous than a trained soldier. How they could help. No one is interested in the fact that mages are the Maker’s children, too, and as his creations don’t deserve to be punished for something completely out of their control.

And this is Anders with Justice riding sidesaddle in his head. Awakenings Anders would just have cut and run- he has a history of it, and after Dissent he tries to run, before he hurts anyone.

But Justice won’t let him leave, won’t let him abandon his people and the fight they both sacrificed so much for. You can tell him to leave, and cut him out of your party. Justice finds a way to make it happen.

At the beginning of Act III, in your house, Anders reveals that the mage cause is all but lost. Most of the people he worked with have been killed by Meredith. No one is reading his manifesto- no one is even considering his viewpoint, because the system as it is has endured for a thousand years.

How do you change something a thousand years in the making?

How do you incite your fellow mages to rise up, at last, to see the slow death for what it is, how do you fight for the freedom simply to live as a human being?

You do it by forcing the hand of your common enemy. Anders didn’t blow up the Chantry to kill the Grand Cleric, or to kill anyone, for that matter. He did it because it was the one thing that would guarantee that Meredith would order the Rite of Tranquility on a Circle full of innocent mages.

He exposed, to all of the mages, once and for all, that their guilt or innocence doesn’t matter. The Templars have the power of life and death over them, and will exercise it at their whim. There is no one to protect them, no one to save them when the Rite is ordered.

Meredith would have ordered it anyway (had already sent to Val Royeaux for permission, as is revealed if you go and talk to the Templars in the Gallows at the end of Act III) but that particular execution of the Rite would have been cloaked under the guise of “They’re all blood mages and they deserve it.” They all would have died without a murmur, the Circle wiped clean, and no one left to argue their guilt or innocence.

Anders’ actions make it crystal-clear that he is the one to blame for the Chantry, the Circle was in no way responsible. But Meredith takes it out on them anyway, because the people will demand blood, and after all, they’re just mages, it’s not like they’re human, right? Keep in mind that the Circle is full of innocents, men, women, children, Bethany.

Anders reveals to all of the mages beyond a shadow of a doubt that they exist at the Templar’s sufferance, to be executed regardless of guilt or innocence. The Circle is a death sentence. Change and revolution won’t come from the outside- so he creates it on the inside, and pushes the Templars to reveal who they really, truly are- executioners.

There are fourteen Circles of Magi in Thedas, each with dozens, or even hundreds of mages. For a thousand years, untold generations of mages have come and gone, been imprisoned, tortured, killed. Unless someone does something, untold future generations will continue in the same vicious cycle.

Anders steps up, with Justice’s help. He takes on the mantle and burden of being the savior of his people. The compassionate healer kills a building full of innocent people (and it nearly destroys him to do it) in order to save thousands upon thousands of innocents in the present and future. He knows that he deserves to die for what he’s done and begs you to put him to the sword. As long as the revolution occurs, his own life is unimportant.

*****

Anders is an epic figure, a tragic hero, a cursed and blessed man. He refuses to accept that he, or any mage deserve their treatment, and he fights, unceasingly, for all of them. He sacrifices his life so that justice may be done.

I know exactly who Anders is, and I love the hell out of him. Vive la fucking revolution, baby. <3

Do not go gentle into that good night,
Old age should burn and rave at close of day;
Rage, rage against the dying of the light.

Though wise men at their end know dark is right,
Because their words had forked no lightning they
Do not go gentle into that good night.

Good men, the last wave by, crying how bright
Their frail deeds might have danced in a green bay,
Rage, rage against the dying of the light.

Wild men who caught and sang the sun in flight,
And learn, too late, they grieved it on its way,
Do not go gentle into that good night.

Grave men, near death, who see with blinding sight
Blind eyes could blaze like meteors and be gay,
Rage, rage against the dying of the light.

And you, my father, there on the sad height,
Curse, bless, me now with your fierce tears, I pray.
Do not go gentle into that good night.
Rage, rage against the dying of the light.

-Dylan Thomas

—————————

“It is in vain, sir, to extenuate the matter. Gentlemen may cry, Peace, Peace — but there is no peace. The war is actually begun! The next gale that sweeps from the north will bring to our ears the clash of resounding arms! Our brethren are already in the field! Why stand we here idle? What is it that gentlemen wish? What would they have? Is life so dear, or peace so sweet, as to be purchased at the price of chains and slavery? Forbid it, Almighty God! I know not what course others may take; but as for me, give me liberty or give me death!”

-Patrick Henry

@настроение: contemplating

@темы: DA-mania

---

о ДА-презентации

Я ничего не понимаю в Фэндомной Битве, и не очень хочу разбираться, увязну же.
Но DA-фэндом, оказывается, отжог такой роскошной презентацией, и у них такой эпичный клип, и вообще, создательтымой, это ВАУ. И даже если это все уже видели, я все равно пропиарю. Не могу не.
В общем, все, решено точно и бесповоротно, теперь буду следить, и черт с ними, с мозгами. Этот фэндом дарует мне щасье.

@темы: DA-mania

---

Дико бесит сидеть дома и ждать, когда придут включить газ. В основном из-за того, что хрен знает, когда придут, и уйти нельзя.
Подумать не могла, что мне захочется пойти копать картошку.

@настроение: гхрррр

@темы: current troubles

---

о ДА2 еще раз

Я очень старалась успеть. Я честно сидела весь день. Я отсидела себе все на свете, но все равно успела только первый акт. Та часть, где Хоук выбирается-таки с Глубинных Троп и становится крутым поместьевладельцем - это же конец первого акта, да? Или второго? Понятия не имею, как эту игру делить, а в ней не включается английский перевод.
Нэвермайнд. Зато я забралась в Hightown, а потом Ри claimed her property back.
В письмах привалила такая гора квестов, что если не выпадут очередные три дня неведомого счастья и посидения дома, я это не осилю. Ну и мне не на чем, в любом-то случае.
Зааато. Очень хорошо получается дружить с Андерсом и Меррилль (Варик уже давно "уполномоченный", радость моя). Дружная магическая команда, прямо толпой и бегаем у явно слепых храмовников под носом: просто отступник, одержимый отступник и леди-малефикар. Красота. И как люди-то не замечают, при их uptight касательно магов атмосферке?
А вот Фенрис, блин... Я до сих пор не сумела сообразить, как же с ним вести беседу так, чтобы он не плюсовал соперничество. Из любопытства четыре раза прошлась по его диалогу в особняке - три раза из четырех результировали в соперничестве, один раз в дружбе, но я не понимаю, чем ее заслужила, и каков, блин, принцип. Ууу, Фенррррис, у зараза.
Йа знала, чем грозит Карверу поход на Тропы, да. Йа знала. Так ему и надо. С глаз долой в Стражи! Пусть делом займется, а не страдает фигней дома. Вот еще один, который уперся рогом и соперничал. Ну, за что боролись...
С романсом все туго. Романс подразумевает много общать и флирт. Тот один раз, что это было возможно сделать, Андерс слушал вполуха и глаголил о магах. Но я и Хоук честно настроились быть терпеливыми и понимающими. Next time, значит. Интересно, чем грозит романсу флирт по сторонам? Я не хочу, но оно само так выходит. Правда само.

...I'm rambling, aren't I? ^_^

И между тем, сегодня как раз из-за blasted Хоука я в упор проспала: проснулась за пять минут до лекции и пулей мчалась туда, не емши и без утреннего кофедопинга, проклиная поигрушки. Нет, без толку. Все равно не лечится.

@настроение: уааааааун

@темы: DA2

---

ДА2: процесс

Свершилось; пока Ри во Львове, а ее ноутбук у меня, я со страшной скоростью (вдруг отнимут?) гоняю своего личного Хоукомага. На кастомизацию было положено большой болт, я люблю дефолтную мохнатую хоукорожу. Внезапно, удовольствия от игры полно, хотя однообразное мотание по Киркволлу надоедает. Хоук очень старается быть хорошистом, и трясется над Андерсом, как квочка, но меня беспокоит, что только что оторванный Фенрис выдает соперничество просто чудовищными темпами, и я не знаю, как его дружить, пока Андерс рядом. Видимо, надо их как-то разделить, и стараться не флиртовать с Фенрисом аж до романса, мне это не нужно. =_=
Один Варрик солнышко.) Плюсует почти за все выборы, радость моя, и упрашивать не нужно.

Пошла бегать дальше, пока ноутбук не отобрали.

@музыка: хау-ау, ауау, ау! Песенка Ханю про нанодесу.

@настроение: очень хорошо, прекрасная маркиза

@темы: DA2

---

These sunny days.

@темы: walking on air

---

о ЧПах

Газа в городе по случаю ЧП нет. Ergo, нет горячей воды, свежеприготовленной еды и хлеба, и все это либо на два дня, либо на неделю, либо и на все две.
Обидней всего за бисквитное тесто в противне, которое второй день в холодильнике, и никак не испечь.
Репетируем Большой Пиздец.

@настроение: блджад, я жажду горячую ванну!

---

Ри вернулась из своей ссылки в Луцк, и это просто прекрасно. Всегда радует, когда самые дорогие возвращаются.
Вру, потому что Ри такая вообще одна, и радует это особенно.
интернеты, между тем, не вернулись =_=

@настроение: фрррры

---

...и вот, кажется, все хорошо и просто замечательно. Или по крайней мере, ровно и без ухабов. Славно выспалась, смотришь милое аниме, а потом вдруг пять минут истерично и надрывно рыдаешь после абзаца из старой книги про войну, а потом все снова хорошо, только вишни разморозились, и нечего из них приготовить, а потом идешь на прием - а там у принятого на прошлой неделе мальчика внезапно! пневмония, когда ты считала, что так славно ему лечение назначила в первый-то раз, и вот сидишь, скручиваешь в себе это разочарование, и хочешь Все Бросить Вот Прям Щаз, и от окружающих людей как-то тошно, хотя милые же люди, вроде унижать не собирались, и все бесит и раздражает...
А потом бредешь домой, там опять вдруг отпускает, и ты думаешь - что это было, и, главное, с какого перепугу?
Странно оно. Мне кажется, еще повторится.

@настроение: кха, достало же

@темы: Ain’ tu? Quid ais?, Ars Phoebea

---

А она даже младше меня.

С Днем Независимости, страна.

@настроение: раздрай

---

об аниме, книжках и друзьях

У меня неожиданно - вернее, с нетерпением ожиданно - пополнилась коллекция аниме (которое я практически не смотрю последний год). Такуми-тян, увидев собственными глазами, какой у меня превосходный и ползучий интернет, заботливо взялся накачать для меня реквестуемое, и записал аж две полные коробки всяческого. Хорошего всяческого, которое давно уже хотелось посмотреть. Учитывая, что я еще не сняла с себя сравнительно почетное звание "анимешница", я теперь потихоньку за все это возьмусь, хотя у меня и убавилось терпения для пересматривания десяти серий за один присест. Поэтому, предположительно, хватит очень надолго.

А еще, а еще! В посылке был Arwey, бежевый Лаур, который я присмотрела в Питере, и который прохлопала купить. Мне очень хотелось арвей в мою продолжающую распухать коллекцию записных книжек, и Такуми-тян опять же учинил охоту по канцелярским, чтобы найти мне именно Лаур, и именно бежевый. Невозможно потрафить мне больше, чем давножеланной записной книжкой, у меня к ним непереходящая любовь.^___^

Пользуясь этим, хочу сказать большое, огромное спасибо Такуми - за его внимание и заботливость. И я, между прочим, все еще не написала о том, как он приезжал в Ужгород, так что пусть только интернеты вернутся.)

Takumi-chan, domo arigato godzaimasu!

@настроение: фрррр!

@темы: walking on air, modus vivendi

---

о модах

Dark Times, Act I прекрасны, чудесны и озвучены, но доиграть я в них не могу. По какой-то причине ДА хронически наворачивается в двух местах, и одно из этих мест ключевое для сюжета. Из того, что я вычитала в треде - это может быть мод-конфликт, а может и не быть. Попробую еще радикально выключить вообще все, но полагаю, это не поможет - тому человеку, который жаловался в треде на аналогичные симптомы, не помогло.

А жаль, потому что в спутники там выдали такого расчудесного, вредного малефикара, чуть более, чем целиком походящего на Рейстлина Маджере, и при своем мерзком характере и скрипучем голосе настолько интересного, что я сплю и вижу, как бы его затащить в палатку. За аванс в эту сторону нам уже была обещана мучительная смерть, и можно подумать, что мы этого испугались. Котят в подарок он берет, полагаю, пускает их затем на кровавые ритуалы.

А Quests and Legends скучные в сравнении с Временами, и в нагрузку к квестам выдают спутницу-МС. Пфееее.

Интернетов, между делом, все еще нет.

@настроение: сонное

@темы: DAO-mania

---

Плохо живется на свете
врачу-интерну;
стипендии нету уже, зарплаты нету еще.
Pity.

И на этой радостной ноте интернет взял и кончился до момента, пока зарплата наконец будет. Пошла задротничать ДАО.)

@настроение: хочу elderflower limonade со страшной силой

@темы: current troubles, modus operandi

---

Гнев и дева

UPD: Иллюстрирован совершенно изумительно by Shunkarion, так что я просто обязана поднять. Исключительно красивый и детализированный арт, took my breath.

Ну вот, свершилось, гордый переводчик готов открыть карты.) Это, мне кажется, был самый лучший текст, который мне доводилось переводить, и мне даже страшновато его выкладывать. Но для себя я от него все уже получила, так что делюсь с другими ДА-фанами. Спасибо Нестану за предварительную вычитку и одобрение, и замечательному автору, которая меня мотивировала даже больше, чем сам текст. Feel free to comment.) Шапка грубо переведена с авторской моими кривыми руками.

Название: Гнев и Дева (оригинал - Wrath and the Maiden)
Рейтинг: R
Спойлеры: Origins, частично Awakening
Пэйринг: технически отсутствует, не учитывая бывших связей и безответных чувств
Длина: ~9000 слов
Саммари: Спустя много лет после Мора, Алим Сурана, Страж-Командор Ферелдена и эрл Амарантайна, зовет свою старую подругу Лелиану, ныне путешественницу на службе короны, исполнить его последнюю просьбу.
Автор: ferasha
Переводчик: Sole Fire
Разрешение на перевод: получено

Гнев и дева

-одноактная пьеса для двух актеров с двумя стульями-

 

Она запомнила его не таким.

Она запомнила его не таким.

В последний раз они виделись на королевской свадьбе. Он стоял рядом с Анорой, и хотя предполагалось, что никого, более прекрасного, чем королева в день своей свадьбы, быть не может, весь Ферелден смотрел только на него. Анора, казалось, была не против; она с довольным видом прогуливалась с ним вокруг, благодарная за все то, что получила – включая своего мужа. Алистер тоже был там, все еще немного сердитый из-за случившегося, особенно из-за того, что Анора продолжала настаивать на благородном самопожертвовании ее отца, словно бы все его предшествующие злодеяния можно было простить, потому что он умер. Но все-таки недавно коронованный монарх послушно следовал за своей новобрачной и прежним названным братом, и даже пытался время от времени выглядеть царственно. Чаще всего получалось более чем забавно, учитывая Алистерову неуклюжесть – благослови его Создатель – однако и банны и простой народ находили это очаровательным, поскольку он напоминал им о своем старшем брате, которого любили, как мало какого правителя до него. Улицы усыпаны были цветочными лепестками, везде были слышны радостные возгласы "ура", столь громкие, что сам Создатель наверняка их слышал. Такая замечательная вещь – свадьбы.

Такой счастливый конец.

Она все еще помнила, что было на нем в тот день, в последний раз, что они виделись. Одежды черного бархата и бледно-голубой парчи, с парой серебряных крыльев, вышитых на рукавах – немного показной наряд, но очень элегантный – и его длинные, до пояса волосы цвета спелой сливы были тщательно уложены, и их удерживала единственная украшенная драгоценными камнями заколка. (Она часто гадала, красил ли он волосы, или же Создатель просто одарил эльфов этой особенностью, о которой люди могли только мечтать. Иногда она нарочно присматривалась, пытаясь заметить что-либо – другой оттенок корней, к примеру – однако ничего не обнаружила. И не набралась смелости спросить.) На любом другом мужчине все эти побрякушки выглядели бы смешно – ленты и броши, шелка и заколки для волос – но он - он в них выглядел изысканно. Он был как радуга среди преимущественно серых и коричневых цветов Ферелдена; наблюдая, как он каждое утро тщательно выбирает наряд, словно бы на бал собирался, а не на сражение с порождениями тьмы, она вспоминала о днях в Вал Руайо. Она помнила, что где бы они ни появлялись – в провинциальных тавернах или дворцах аристократов – люди всегда бросали разговор и таращились на него с благоговением: на лицах их отражалась смесь изумления и зачарованности. И тогда он всегда едва слышно смеялся, так тихо, что слышала только она и больше никто.

Добрые старые дни.

Он был невысок даже для эльфа – разве что на пару дюймов выше Огрена – и несмотря на всю свою внутреннюю силу казался внешне очень хрупким. Да, он мог собственноручно поджарить целую толпу порождений тьмы своей магией, но его деликатные черты вызывали впечатление, что ему все время нужна защита пары сильных вооруженных рук. Такой миниатюрный, хрупкий. Совершенно непохожий на тех мужчин, что причинили ей однажды столько боли. Иногда она гадала, не в этом ли причина того, что ее так к нему тянет.

Однажды она даже думала, что влюблена в него. Но это было почти целую жизнь тому назад.

С тех пор, как они все разошлись разными путями, она жила счастливой жизнью. Жаловаться было не на что. Она побывала с экспедицией на Глубинных тропах, и сумела узнать много нового о природе порождений тьмы; ее миссия принесла столь важные плоды, что даже Страж-Командор Вейссхаупта прислал ей письмо, в котором написал о своей признательности. Она написала две баллады, каждую из которых очень бурно встретили: название одной было Проклятие Затриана, а другой – Падение тейрна Логейна Мак Тира, и хотя последнюю заказала Анора, она искренне постаралась изобразить тейрна как вызывающего расположение трагического героя, чье падение стало следствием его пыла и гордости. Она слышала, что бродячие труппы превратили обе баллады в очень удачные представления. На полученные за свои изыскания деньги она отстроила церковь в Лотеринге. И еще она много путешествовала, в Орлей и обратно (иногда по личным делам, иногда с официальными миссиями, доверенными ей Анорой), в Неварру и Вольную Марку, и даже в Империю Тевинтер. Она много видела, много слыхала, и совершила множество дел. Иногда эти ее приключения, несмотря на то, что они не были такими уж значительными, казались ей более напряженными, чем их поход против Архидемона. Мор теперь, после всех этих лет, казался чем-то вроде давнего сна – будто бы никогда не происходил – но это было обычным делом, как ей говорили.

Во время своих путешествий она часто мысленно составляла письма к нему. Она представляла, как рассказывает ему о многих вещах, которые видела – о том, что его бы очаровало или позабавило, или даже лично заинтересовало бы. Например, как маги Тевинтера все еще властвуют в ранее столь славном городе Минратоусе, чей медленный упадок показался ей одним из самых волнующих и романтичных зрелищ, которые она когда-либо видела; или как она наслаждалась разнообразием цветов, запахом пряностей и шумом, создаваемым голосами, разговаривающими на дюжине различных языков на одном из известных базаров в Вольной Марке. Она написала бы о самых новых прихотях моды орлесианского двора, или о том, как Алистер и Анора отлично сошлись, несмотря на малообещающее начало. Однако она ни разу не написала ни одного слова. На то были свои причины – она была женщиной дела, путешественницей, лидером, и у нее не было лишнего времени, которое стоило бы потратить на давно утраченную дружбу.

А дружба была утрачена, сомневаться не приходилось. В тот день, во время королевской свадьбы, когда он ушел из дворца, намереваясь послушать приветствия, которыми его встречали благодарные жители Денерима, глядя ему вслед, когда он уходил из зала, она ощутила, как что-то в ней сломалось. Она знала, что эта история – закончена, и сейчас он ушел и из ее жизни тоже. И несмотря на подступившие слезы, она одновременно испытывала облегчение, словно освободилась. Пугающее, и одновременно очищающее чувство.

Иногда, даже довольно часто, она гадала о том, встретятся ли они еще раз. Казалось даже странным то, что это все еще не произошло – он ведь был Стражем-Командором Ферелдена, и к тому же эрлом Амарантайна, а она – одной из самых прославленных искателей приключений на королевской службе, так что в какой-то момент они вполне могли бы пересечься. Однако он уединился в небольшой крепости на севере, и не изъявлял никакого желания участвовать в политике при дворе, или в общественной жизни Денерима, а она, с другой стороны, не горела желанием отправиться в Амарантайн, чтобы с ним повидаться.

Она не знала, почему избегает его, особенно если учесть, что расстались они более, чем дружеским образом. Однако нужно было признать, что иногда она представляла, как они увидятся – как она расскажет ему о множестве вещей, как крепко обнимет его.

Несмотря ни на что, она все-таки скучала по нему.

Возможно, вот почему она почувствовала такую растерянность, когда стояла в кабинете Стража-Командора – огромной, безобразной комнате с холодными стенами и шкафами, полными пыльных книг, которые столетиями никто не читал – и смотрела на этого странного маленького эльфа, который было до жестокого знаком ей, и все же совершенно не был на него похож. После всех этих лет, после всех слов, которые она знала наизусть и мечтала произнести, когда они наконец увидятся, сейчас ей совершенно нечего было сказать.

- Давно не виделись, Алим. – произнесла она наконец. И изумилась тому, какие банальные слова выбрала. А еще бард.

Он улыбнулся, и на какое-то мгновение она усомнилась в том, он ли это вообще. Дело было не в том, что он выглядел старше – в конце концов, ее собственное лицо тоже покрыто было морщинками, которые никакое количество пудры не могло скрыть, и к тому же, все труднее было зашнуровать на себе прошлогодние платья – нет, он выглядел иначе. На нем была бесформенная шерстяная туника неопределенного цвета, а коротко подстриженные волосы выглядели тускло-каштановыми (значит, он все-таки их красил).

Усталое, опустошенное выражение на его лице только усиливалось той самой татуировкой вокруг глаз, похожей на бабочку, которая ранее придавала ему экзотическую прелесть, а сейчас выглядела, как темные круги после бессонных ночей. Он даже на тень себя былого не походил.

Это было почти как предательство.

Она задумалась над тем, под каким бы предлогом как можно скорее уйти.

- Я очень ценю то, что ты нашла время повидаться со мной, Лелиана. – сказал он. Даже голос его звучал иначе – никакого чувства в нем не было, никакой игривости.

Она улыбнулась и кивнула – вовсе не сердечной улыбкой, а сухой, профессиональной. Если он и заметил это, то не отреагировал. Тот мужчина, что привел ее в кабинет – Серый Страж с кислым выражением на лице, который определенно занимал не последний пост здесь, в Башне Бдения, хоть и представился просто как Натаниэль – вежливо поклонился и вышел из комнаты.

Командор (все-таки, это и вправду был он?) указал на два кресла, стоящие возле камина – это приготовление явно подразумевало, что разговор должен был получиться длинный – а затем налил им выпить, даже не спрашивая, хочет ли она. Она заметила, что бутылка недавно была откупорена, и уже наполовину пуста. Странно. Много лет назад, если бы ее спросили, у кого из Серых Стражей была предрасположенность к решению проблем алкоголем, она бы скорей указала на Алистера.

Молчание, повисшее между ними, было довольно неловким.

Ей стало интересно, где Зевран.

- Как Алистер? – наконец спросил он. – Не видел его где-то лет пять уже.

- Вполне неплохо, король из него хороший, - ответила она. – Были недавно некоторые проблемы с баннорном – некоторые банны продолжают требовать выбрать новую королеву, которая сможет рожать детей, в основном те, у кого есть дочери на выданье – но с этим нам не так сложно справиться.

Неожиданно ее зацепило то, как она неожиданно использовала слово «мы». Ему явно было все равно – никакого впечатления эта денеримская сплетня на него не произвела, и он продолжал пить в молчании, выглядя очень маленьким в резном, чрезмерно большом кресле. Заметно было, что он избегал смотреть в глаза.

- Где Зев? – спросила она. Несколько мгновений, прежде чем ответить, он молчал.
- Его здесь нет.
- Он вскоре вернется? Я бы очень хотела с ним повидаться.

Даже несмотря на то, что одно время она считала Зеврана соперником, она совершенно искренне по нему соскучилась. В конце концов, она ведь не только в конце концов стала испытывать расположение к антиванскому разбойнику, но даже нашла эльфийскую пару очаровательной, и защищала их, когда все прочие члены отряда начали сплетничать. Своим хвастовством, чувством юмора и прежде всего практической натурой, Зевран бы наверняка развеял напряжение, царившее в комнате. По крайней мере, он знал бы, как нарушить тишину. Забавно, поскольку это она обычно умела легко начинать и поддерживать разговор, но прямо сейчас ничего не получалось.
- Он не вернется. – покачал головой Страж-Командор. – Мы больше не вместе. Собственно, уже много лет назад все кончилось. Думаю, он в Антиве. Когда я слышал о нем в последний раз, он был там.
Никаких эмоций на его лице не отразилось. В какой-то степени ее не должно было это удивлять – Зевран ведь был неисправимым искателем наслаждений, который превратил свою неспособность быть верным единственному партнеру в кредо, а эльф-маг и сам был любителем пофлиртовать, что ей пришлось испытать на себе – и все-таки частично она была разочарована. Такая чудесная история – убийца-распутник, который нашел свою истинную любовь в мужчине, которого его послали убить – даже нечестно, что счастливого конца не получилось. Но такова была настоящая жизнь, об этом она знала, и это только доказывало, что самым важным для сказителя было умение вовремя закончить свою историю. Иначе никаких счастливых окончаний не было бы.
- Это не Зевран виноват, - вдруг сказал Страж-Командор, чуть менее ровно, чем раньше, и на мгновение ее удивило это ничем не спровоцированное желание защитить прежнего любовника.
- Почти сразу же после Мора, перед тем, как я сюда перебрался, Зев получил письмо о том, что кое-какие дела в Антиве нуждаются в его присутствии. Без меня он уезжать не хотел, сказал, что подождет, пока я укреплю свою позицию, как Страж-Командор, но я лично упаковал его вещи и проводил. Как только он приехал – сразу же начал писать мне письма о том, как скучает, как мечтает обо мне, как мы всегда будем вместе, когда он вернется – всю эту романтическую чепуху. Я ни разу не ответил. Через какое-то время он стал писать по-другому. Заметно было, что он расстроен тем, что я не отвечаю. Затем начал злиться. Затем он впал в отчаяние и искренне написал, как сильно меня любит – можешь себе это представить? – но я сжег письма. Затем он стал угрожать мне, как вернется сюда, и вытащит меня из крепости за волосы, нравится мне это, или нет. Я знал, что он такого никогда не сделает, но после письма обрезал волосы. Просто так. Затем, в какой-то момент, письма перестали приходить, - эльф-маг грустно улыбнулся. – И это хорошо, это значит, что он наконец перешагнул через нашу связь.
Он осушил свой кубок одним глотком.

- Надеюсь, он счастлив, где бы ни находился.
Она смотрела на него в изумлении. Трудно было поверить в то, что она только что услышала.

Частью она хотела ударить его, заорать – ты, бессердечный дурак, да ты хоть представляешь себе, что ты с ним сделал, как он изменился ради тебя, как трудно ему было лишиться всех своих масок и убеждений, и все ради тебя, а в конце концов ты его бросил без причины и объяснения, просто так? Ты разве думаешь, что после того, что с ним по твоей вине произошло, он хоть кому-то будет доверять, хоть кого-то полюбит? Дыханье Создателя, ты взаправду думаешь, что он может быть счастлив?

Но нет, они оба были слишком стары для таких сцен. К тому же, что-то очень печальное было в Страже-Командоре. Он выглядел усталым, надломленным, и трудней всего было представить себе, что однажды этот мужчина носил изумительной красоты одежды, и волосы его были невозможного цвета, и он подчинил весь Ферелден своей воле. А теперь остался только маленький эльф в большом кресле.
Что за несчастье его так изменило?
Она решила изменить тему.

- Ты сказал, что хочешь со мной увидеться по важному делу, Алим.
- Верно. – кивнул он. – У меня есть просьба. Есть дело, которое мне надо завершить. Ты единственная, к кому я могу обратиться с просьбой, потому что ты поймешь.
Он замолчал, словно бы нуждаясь в паре мгновений, чтобы взять себя в руки и назвать то, о чем хотел попросить. Что же это могло быть, подумала она, чувствуя, как сердце бьется быстрее, словно перед битвой.

- Я хочу, чтобы ты кое-какого разыскала, для меня. – наконец сказал он.

На мгновение перед ней забрезжила надежда.

- Хочешь, чтобы я нашла Зева, да? – переспросила она, искренне улыбаясь. – Хочешь, чтобы я отправилась в Антиву, и привезла его?

Он уставился на нее в изумлении. Совершенно очевидно было, что просьба заключалась не в этом. Улыбка медленно исчезла. Во второй раз с момента прибытия в Башню Бдения, она почувствовала себя преданной.

- И кто тогда? – прошептала она, и только потому, что она была тренированным бардом, ей удалось скрыть раздражение в голосе. – Не говори мне, что Морриган.

- Трусики Андрасте, нет, - подпрыгнул он, и, хмурящийся, на мгновение показался почти таким же, каким был прежде, но затем слишком, слишком быстро возвратился к прежнему мрачному Стражу-Командору.

- После того, как она оставила нас тогда, ночью перед последней битвой, только потому что я отказался принимать участие в планах ее матери – той самой матери, которую она попросила меня убить, заметь – мне совершенно неинтересно, что с ней могло случиться.

Много лет назад, когда воспоминания о Море были все еще свежи, она увидела, будучи при орлесианском дворе, загадочную темноволосую женщину в платье тяжелого алого бархата с золотой вышивкой. Они незаметно кивнули друг другу, и на официальной аудиенции Ее Величества Императрицы вели себя, как совершенно незнакомые люди. Наедине они никогда не разговаривали, а когда она в следующий раз побывала при дворе, темноволосой женщины уже не увидала, хотя слухи о ее влиянии на Ее Величество были весьма популярны среди орлесианской аристократии.

Но эту историю Страж-Командор вряд ли желал бы послушать.

- Тогда кто, Алим, скажи наконец? – настояла она.


Он поерзал в кресле, налил себе еще (Создатель милостивый, как тяжело было видеть его таким изможденным), а затем наконец поднял лицо, встречаясь с ней взглядом.
- Как хорошо ты меня знаешь, Лелиана? – неожиданно спросил он.

Этот вопрос ее озадачил. Хуже всего было то, что она понятия не имела, как ответить.
Все же, она тщательно попыталась подобрать слова.
- Я бы осмелилась сказать, что знала тебя достаточно хорошо, но это было в прошлой жизни. К тому же, я не уверена, что мы можем вообще говорить, будто бы по-настоящему знали друг друга.
- Настоящий бард, - засмеялся он, и в этом смехе прозвучал странный обертон, легкий намек на неуравновешенность. – Ты всегда умела находить слова. К тому же, ты очень близка к правде.

Он подался вперед в своем кресле, и тени от камина, танцуя на его лице, сделали его еще старше. Грустная улыбка медленно превратилась в ухмылку, и, вероятно, он напомнил бы прежнего себя, если бы ухмылка не была такая кривая. Не алкоголь ли подействовал, подумала она.
- Позволь, я расскажу тебе историю, Лелиана, - прошептал он. – Ты любишь истории, правда же? Думаю, эта тебе понравится. Знаешь, однажды давным-давно, в Башне Круга, где магов запирают, отгораживая от остального мира, жил ученик по имени Алим Сурана, которого привели туда в раннем детстве.

Она вскинула брови, подозрительно глядя на него, и он засмеялся.

- Не волнуйся так, Лелиана. Не такой уж я сумасшедший, и не стану говорить о себе в третьем лице. Я просто хочу, чтобы ты поняла – по-настоящему поняла – как это было, жить запертым в той проклятой Башне, с Церковью, сковывающей нас своими правилами, считающей нас низшими существами только потому, что мы были рождены с даром. Ты хоть представляешь себе, как много людей, которых я видел, глубоко себя ненавидели, веря в то, что Создатель никогда их не полюбит, потому что что они – «нечистые»? Церковь делала все, чтобы укрепить это мнение, и убить в нас все следы амбиций, заставить повиноваться, - вздохнул он. – Магия существует, чтобы служить людям, не для того, чтобы править ими. Как убедительно. А маги, у них вообще нет никаких прав? Все, чему нас учили – чувство вины, будто бы нас можно было обвинять во всем, начиная с порождений тьмы, проклятия, нависшего над миром, или в том, что Создатель однажды просто решил собрать вещи и уйти.

Хотя в его голосе была такая злоба, направленная на то, что она столь высоко ценила, она почти рада была услышать эту длинную тираду. Это напоминало о том, каким он прежде был. Когда-то они целыми ночами обсуждали природу Создателя, и даже несмотря на то, что большую часть времени ни к чему общему они не приходили, ей запомнилось то, как нравились ей твердость его убеждений, и как горячо он защищал свою точку зрения. Иногда он казался ей таким милым во время этих вспышек, что она с трудом обращала внимание на то, что именно он говорил, и очень сложно было противостоять желанию обхватить его руками, и смеяться, и пропускать сквозь пальцы волосы цвета спелой сливы.

Только вот ничего милого сейчас не было в Страже-Командоре.

- Я ненавидел жизнь там, - продолжил он. – Ненавидел Церковь за то, что она заперла нас в той ловушке. Ненавидел храмовников – рыцарей без страха и упрека, всегда бдительных, всегда высматривающих мельчайшие ошибки. Они так радовались, когда кого-либо из нас превращали в усмиренного, или еще лучше – убивали на Истязаниях. Ненавидел таких, как Ирвинг и Винн – таких уверенных в своей правоте, охотно притворяющихся в своих жалких политических играх, которые давали им иллюзию контроля. И ненавидел тех несчастных, которые интересовались запретными книгами и экспериментовали с магией крови, веря в то, что это сделает их сильными, находящимися вне системы. И внешний мир я тоже ненавидел. Когда я покинул Башню, то даже не знал, что хуже – мягкотелые эльфы-слуги, которые отворачивались от меня, словно стыдились того, что один из них оказался постыдным образом замешан в магии, или заносчивые люди с их замечаниями вроде «с каких это пор остроухим разрешили разгуливать в таких фасонистых платьицах?»!

Он изменил голос, подражая, когда произносил последнюю фразу, и это почти, почти вызвало у нее улыбку.

- Каждый раз, когда я это слышал, я находил еще более необычный наряд, - закончил он, хмурясь.

Она помнила, каким чувствительным он становился, когда дело доходило до того, что он являлся эльфом и магом. Был случай, который она не упомянула в своей балладе – в долийском лагере, когда мабари, которого он везде таскал за собой, начал лаять на Затриана, и Страж не сразу обратил на это внимание, а Хранитель (такой неприятный мужчина, но как литературный персонаж - великолепный) назвал и эльфа и пса «бездумными тварями, которых вырастили люди и превратили в орудие убийства». Только мольба Зеврана предотвратила соглашение Стража с оборотнями.

Тогда его гордость казалась ей достойной восхищения, и разве что немножко пугающей. Конечно же, она казалась ей частью его обаяния.

Сейчас же она задумалась над тем, как можно было не заметить всю эту ненависть. Как, ради Создателя, она могла решить, что это было обаяние? Наверное, она была тогда слишком юна.

- Кто-либо иной, - продолжал он тем временем, делая еще глоток, - счел бы Серых Стражей чудовищными, со всеми их секретами, ложью, страшными ритуалами. Кто-либо иной негодовал бы, навсегда лишенный возможности жить нормальной жизнью. Но не я. Не то, чтобы они предложили мне план побега – я и так собирался покинуть Башню сразу после Истязаний, любым способом – они дали мне могущество. Внезапно, судьба всего Ферелдена зависела от меня. Я должен был собирать армии. Я должен был делать решения. Я имел значение. Все – благородные, гномы, даже чертовы храмовники – должны были слушаться того, что я скажу. Это было все то, чего я всегда желал. На Собрании Земель все зависело от меня – от меня, от эльфа и мага – решение, кто будет жить, кто умрет, кто займет трон. То мгновение стоило всех кошмаров этого мира.

Он усмехался, и глаза его поблескивали из тени татуировки – знакомые черты его лица исказились так, что ей едва удавалось его узнать. Действительно ли он так жаждал власти тогда? Для него происходящее было игрой в силу и магию, приправленной юношеской злостью, которая должна была служить подоплекой для всех тех замыслов? Она помнила, каким скромным он всегда становился возле Винн, упокой Создатель ее душу, всегда подбирая ей самые лучшие подарки, терпеливо слушая ее наставления – старая дама обожала его, и все же, судя по всему, он все время высмеивал ее за спиной.

Она подумала о том, не высмеивал ли он всех их.

- Я лгал, я жульничал, я использовал людей как орудия, и выбрасывал их, как только переставал нуждаться, - гордо продолжил он. – И если ты думаешь, что я делал это ради спасения Ферелдена, ты ошибаешься. Я делал это только потому, что я мог это сделать.

- Тогда твои действия не казались мне такими, - уронила она, поколебавшись. – Вероятно, я ошибалась.

Маг-эльф покачал головой, и несмотря на этот тревожащий блеск в глазах, она увидела отблеск теплого чувства на его лице, словно бы он о ней искренне заботился. Он все больше сбивал ее с толку, этот Страж-Командор. Зачем он все это ей рассказывал? Нарочно пытался заставить ее испытать отвращение к нему? Это была часть плана, необходимого для его дела?

Больше всего ее изводило то, что она не могла разобраться – притворство ли это все, или наоборот, этот угрюмый тщедушный эльф и был его настоящей личностью. Она не могла представить себе этого Алима смеющимся на солнечном базаре в Вольной Марке, или исследующим улицы Минратоуса рука об руку с ней, или провоцирующим скандалы при орлесианском дворе, чтобы посмеяться над этим, или окрашивающим волосы. Или даже читающим все те письма, что она не написала.

Несколько минут они сидели молча и пили, не глядя друг другу в глаза.

Она заговорила первой.

- Давай вернемся к тому человеку, которого ты хочешь найти. Это не Зевран, не Морриган. Винн мертва, Алистер в Денериме, а Огрен рядом за углом, спит в собственной блевотине, как этот парень, Натаниэль, сообщил. Тогда кто – Стэн? Или Шейла? Или этот твой маг крови – Йован, нет?

Страж-Командор покачал головой.

- Нет. Это совсем другой человек.

Она вопросительно выгнула бровь.

- Я его знаю?

- Да и нет. – вздохнул он. – Ты его видела, но не знаешь.

- Значит, мужчина. – кивнула она, пытаясь вспомнить, какие важные личности им встречались за тот год, что они провели вместе, и кто из них все еще мог бы быть жив, и неизвестно где находился.

- В башне был некто, воплощающий все, что я ненавидел, - начал он, - человек, храмовник, такой юный и идеалистичный, весь добродетель и набожность, и при этом полагающий, что понимает несчастных магов, которых охраняет. Этот тип храмовников я презирал более всего. И хотя он был очень добр – той искусственной, снисходительной добротой ко всем нам – я заметил, что на меня он поглядывает странно. Знаешь, как будто заинтересован во мне. И я решил это использовать против него.

- Ты соблазнил храмовника? – спросила она, и на мгновение очень четко увидела юного Алима, проворачивающего подобный фокус, и юную Лелиану, ругающую его за это сквозь смех. – Это была часть твоего плана побега после Истязаний?

- Нет. Ничего подобного. Я не хотел его использовать, я хотел его мучить, - произнес он со счастливой улыбкой. – Поставить его на место, поставить под вопрос его веру, его долг, и показать ему, каким извращенным и презренным он был, когда желал меня, одновременно пытаясь быть примерным рыцарем. И я ни разу не сделал ничего, чтобы прямо его спровоцировать, о нет. Я действовал очень тонко. Был при нем застенчивым и милым, невинно ему улыбался, глядя прямо в глаза. Задавал множество вопросов и восхищался его терпением и целеустремленностью, пока он пытался мне ответить и краснел так, словно бы собирался взорваться. Я старался, чтобы он случайно заходил в спальню учеников как раз когда я был полураздет, с распущенными волосами. Он всегда извинялся – даже хотя я несколько раз ему говорил, что он ничего не сделал, мы же оба мужчины – и выбегал из комнаты, а затем я находил его в часовне, молящимся.

Страж-Командор театрально скорчил гримаску, то самое игривое выражение, от которого у нее раньше начинало быстрее колотиться сердце, но его лицо в морщинах портило впечатление.

- Позор его был тройным, - продолжил он. – Я был магом, эльфом, ко всему еще и мужчиной, и все же он таращился на меня с таким обожанием, что его высмеивала вся Башня. Когда его назначили присутствовать при моем Истязании, я подумал – отлично, что бы ни случилось, у этого идиота рука не поднимется навредить мне, так что даже если я не справлюсь, мне все равно удастся сбежать. Прочие даже спорили, свихнется ли он, или останется при своем уме. Было очень, очень забавно!

Страж-Командор захихикал, и потянулся к бутылке налить себе еще. В это мгновение в ее памяти внезапно всплыло лицо, искаженное болью, сбивчиво бормочущее о преступных видениях и постыдном вожделении, умоляющее принести смерть всем магам.

- Создатель милосердный, - выдохнула она. – Ты же говоришь о том мальчишке перед Залом Истязаний.

- Это он, да, - кивнул он и сделал глоток. – После того, как те демоны до него добрались, бедолагу, вероятно, целыми днями осаждали видения, в которых он имел меня всеми возможными способами. Наверное, этого для него оказалось многовато; не странно, что он несколько повредился умом. Я слышал, что вскоре после Мора он совсем слетел с катушек, и принялся убивать. Прирезал нескольких учеников, прежде чем сбежал – никто не знает, куда.

- Так ты… - она заколебалась, поскольку все становилось слишком странным – Ты хочешь, чтобы я нашла его для тебя?

- Да. Приведи его ко мне, живым и невредимым.

- Зачем?

Ее и саму удивил собственный голос – то, как быстро, но тихо, она задала вопрос – правда, она имела полное право получить ответ.
- Давай ограничимся тем, что я кое-что ему задолжал, - ответил он, а затем добавил быстро, - Я, конечно, заплачу тебе за работу.

Из всего, что она этой ночью услыхала, эта последняя фраза покоробила ее больше всего. После того, что они вместе прошли – он всерьез считал, что она попросит плату?
Нет, это был не он, не тот человек, которого она любила, которому доверяла.

Она помнила, как он обнимал ее той ночью, так много лет назад, после того, как они разделались с Маржолайн – с женщиной, которая однажды значила для нее целый мир, и видя смерть которой, она не обронила ни слезинки. Она заплакала только после возвращения в лагерь. Страж всегда выглядел хрупким, маленьким, но все же, когда он ее обнял, ей показалось, что в его руках ей безопасней всего во всем мире. Он утер ее слезы, поцеловал в лоб, и шепнул, что стыдиться ей нечего. Она ведь сильная женщина, настоял он, женщина, не созданная для затворнической жизни, созданная для приключений – быть бардом было у нее в крови, естественным было путешествовать, исследовать. Она заснула уже под утро, положив голову ему на плечо, и даже сейчас могла вспомнить тот успокаивающий запах его волос, смесь дорожной пыли и душистого масла. И та ночь изменила ее жизнь больше, чем что-либо другое, это она знала наверняка. Она сделала из нее ту женщину, которой она была сейчас, помогла ей обрести мир, а он – он стал для нее чем-то вроде личной легенды, необычно, постоянно присутствуя в глубине ее души. Одна мысль о нем вызывала у нее улыбку. Возможно, вот почему она так долго избегала их встречи, словно зная, что для того, чтобы легенда жила, настоящий Страж должен был исчезнуть из ее жизни.

Она поверить не могла тому, какой глупой оказалась, решив принять приглашение Стража-Командора. Этот мужчина, это изможденное, озлобленное создание, столь настойчиво продолжающее свои отвратительные излияния, которые она не хотела слышать, не имел никакого права порочить память о ее Алиме.

Она чувствовала себя так, словно узнала о чьей-то смерти.

- Не нужно будет никакой платы, благодарю, - холодно произнесла она. – Но если ты действительно хочешь, чтобы я исполнила твою просьбу, тебе придется предложить объяснение более подробное, особенно после всего, что ты рассказал. Я могу вообразить много вещей, которые ты мог задолжать человеку, бывшему жертвой твоих игр, но я хочу услышать об этом от тебя. Иначе я немедленно уйду, и буду рада, если мы никогда не увидимся.

Неожиданно она поняла, каким облегчением было обращаться к нему так жестко.

- Не понимаю, Алим, - слова прозвучали до странности громко – в полный голос она давно отвыкла говорить. – Ты все время говоришь о том, каким амбициозным манипулятором был, как злился на всех, как ждал нужного момента, чтобы обрести могущество, и вот чем все закончилось? Разве ты не должен быть в Денериме, сидеть позади Алистерова трона, и строить с Анорой заговоры, принимать решения, тянуть за ниточки?

Вопросом, который скрывался за этими словами – она поняла его, когда произносила их – было «Почему я живу твоей жизнью, Алим?», однако осознание так ужаснуло ее, что она немедля отшвырнула эту мысль.

- Ты ведь мог бы так жить, сам знаешь, - продолжила она с чуть меньшим пылом. – С твоим положением никто бы и слова не сказал – напротив, все бы только поприветствовали тебя на этом месте. А ты здесь, добровольно закрылся в своей крепости, в последний раз был на людях чуть ли не десяток лет тому назад. Ходят слухи, что ты давно умер, Алим, и каждая версия твоей смерти еще безумней предыдущей, люди говорят, что Алистер продолжает опровергать это, чтобы поддерживать репутацию Стражей. Извини, что говорю тебе это, но если ты хотел стать влиятельной личностью и достичь власти – боюсь, у тебя ничего не получилось. Все, что осталось – история о Море, и благодаря Аноре все начинают верить, что его завершение – заслуга Логейна, не твоя. А по твоей жизни здесь, в крепости, мне все больше кажется, что ты только перебрался из одной Башни в другую.

Он молча смотрел на нее, и по безрадостному выражению на его лице видно было, что он и сам хорошо знает все сказанное. Кричать на него – тоже не приносило удовольствия.
А затем он, к ее изумлению, начал смеяться – звук получился пронзительным и одновременно сдавленным, его легко было перепутать с рыданием.

- Но ведь, дорогая моя Лелиана, - тихо произнес он, - я ведь плачу тебе во время нашего разговора. Моя история – и есть твоя награда.

Она нахмурилась.
- Тогда ты плохой рассказчик.
- Зато ты – хороший, - с триумфом улыбнулся он. – Вот потому я и выбрал тебя для этого задания. Потому мне и нужно, правда нужно, чтобы ты поняла.

- Что я должна понять , ради Создателя? - она вновь повысила голос. – Ты сбиваешь меня с толку с того самого мгновения, что я приехала. Зачем мне приводить к тебе этого человека? Не говори, что хочешь просить у него прощения –для твоего Призвания еще слишком рано.
Он перестал смеяться, и поднялся, подходя к камину, словно бы хотел бросить бутылку в пламя. К своему разочарованию, она поняла, что он не так уж пьян. Причиной его поведения было не спиртное.

- Чтобы объяснить тебе это, нам придется возвратиться к началу истории, где был ученик Алим Сурана, - пробормотал он. – Помнишь, это разгневанный юноша, запертый в Башне, полный ненависти, и уверенный в том, что он лучше всех, кого он знает.

- Ты говорил, что не станешь рассказывать о себе в третьем лице.
Страж-Командор прикусил губу.
- Я говорю не о себе.

На миг ей захотелось обвинить его в том, что он снова играет – но затем она увидела его сумрачный взгляд.
- Дыханье Создателя, - прошептала она. – Ты не шутишь…

Печальная улыбка его стала шире, и он кивнул, а затем глотнул прямо из бутылки.
- Что именно ты знаешь об Истязаниях?
- Только то, что ты мне однажды говорил, - быстро произнесла она, стараясь понять, что происходит, и ощущая, как нарастает внутри паника. – Как испытание зрелости для магов. Они отправляют ученика в Тень, чтобы он в одиночку сразился с демоном. И если он проиграет…

- Тогда бедняга становится одержимым, - бесцеремонно завершил он ее предложение. – А затем храмовники убивают его, и Ирвинг произносит трогательную речь, а имя того, кто потерпел неудачу, больше не упоминают, и все счастливы. Пожалуй, кроме ученика, но они в любом случае расходный материал.

Страж-Командор перестал улыбаться.

- Понимаешь ли, Лелиана, Алим не прошел свое Истязание.

Продолжение в комментариях

Wrath and the Maiden by ~Shunkarion on deviantART

запись создана: 16.07.2011 в 15:01

@настроение: сижу в углу и жду фидбэка

@темы: DAO-mania

---

"and I can also pick locks", hell yeah

надо дать себе задание написать что-нибудь не по ДАО

Но это настолько истинно, что я не могу не. Со стороны Зеврана это был архинаеб. Учитывая, что Лелиана у меня всегда околачивала груши в лагере, только Lock Spell спасал Зеврана от сурового магического возмездия.

@настроение: хехехе

@темы: DAO-mania

---

о Антиве

Благодаря наводке Солинари, все-таки выцарапала войспак Зеврана вот в этом дивном месте. Тащусь ужом. Даже удавом. Antivan accent, concentrated, aww. И меня заочная любовь к Антиве после того, как я услышала эту фразу впервые; must see, этот убивец ведь так влюбленно о ней говорит!

@темы: DAO-mania

---

модымоды

Тела и два расширения - Quests and Legends и Темные Времена. И я буду вообще счастлива.
Но все тяжелы, как средневековые грехи, и я все еще боюсь конфликтов. Все равно, раз начала ставить все подряд - рискну.
А это концепт подступов к Башне Круга и сам Kinloch Hold, и он прекрасен.

@темы: DAO-mania

---

При всей моей нелюбви к Кусландам, как только я зашью сэра Гилмора в компаньоны - я сяду и буду играть в направлении кусландо-гилморовского романса до тех пор, пока не упаду со стула, чтобы поспать. Новое всегда изрядно разогревает интерес, главное, чтобы моды, что у меня уже есть, на этом большом и толстом не законфликтило.

А вот Improved Atmosphere я не рискую ставить - очень массивная, требует к себе еще модов, и зачем-то предлагает подправленные лица у доброй сотни второстепенных персонажей (с ними еще ладно) и у некоторых компаньонов (опять поуродовали Зеврана, считая, что сделали лучше). Блин, ну вот зачем заполировывать те нюансы, которые, пусть и будучи несовершенными, создают образ персонажа? Или хорошо, если делать это для себя - но делиться этими бессмысленными морфами, которые в большинстве своем страшны, как смертный грех? Я за оригинальные физиономии руками и ногами. А вот Natural Bodies давно уже пора, очень давно.

Надеюсь, все эти надстройки не закоротит в неизвестном месте.

@настроение: модоманьячу

@темы: DAO-mania

---

опять об интернатурах

На этой интернатуре у меня острое ощущение, что я нихрена не делаю. Полагаю, вполне справедливое.
Но мне все равно говорят расслабиться и наслаждаться, а с пятнадцатого тетя устроит мне great work, так что я терплю и бездельничаю.

@настроение: ыррррр

@темы: Ars Phoebea